Форум
Последние изображения
Публикации
Регистрация
Вход
Тринадцать драматическая поэма
В этой трагедии хор погибает
раньше героя.
Иосиф Бродский
+ + +
Комната. По комнате бродит Кашин и задумчиво поет.
Кашин:
У меня две телки,
и я их пасу,
пасу, пасу, пасу,
за них ответственность несу.
Через открытое окошко с улицы доносится шум. Кашин выглядывает и видит толпящихся Прохожих. Входит Алиса.
Кашин:
(обращаясь к Алисе)
Зачем эти флаги? Зачем эти люди?
От них за окошком чернее, чем ночью!
Зачем они время свободное губят,
а не отдыхают, как прочие?
Я знаю: они собрались неспроста -
увы, эти люди не знают простого!
Алиса:
Сегодня же день воскресенья Христа!
Сегодня же день воскресенья Христова!
(звонко целует Кашина в щеку)
Кашин:
Христос воскрес?
Алиса:
Я думаю, что да.
Кашин:
Так значит, эти люди собрались,
Чтобы напомнить остальным о жертве,
Которую принес отец несчастный,
По-видимому не подозревая
И не надеясь сына увидать
Живым? Но правда ль это все?
Ведь, может быть, и жертва, и распятье -
Есть шутка, маскарад, обман,
А все совсем не так происходило,
А может даже не происходило
Или происходило, но не здесь,
А где-то там, в другом таком же месте?
Печальная судьба отца и сына -
Жить розно и в разлуке умереть!
Кашин уходит. Алиса остается одна.
+ + +
Прохожий:
Мои руки, привыкшие насиловать женщин и убивать,
опускаются, когда я слышу это имя.
Пусть он не Павел - я готов почитать
его наравне с любыми святыми.
Пусть его воздух одинокий сперт,
пусть он живет одинок как Иуда,
мне все равно - пусть он даже не Петр -
чернь его любит за буйство и удаль.
Он наших дней бесконечную тьму
прижимает, как хлеб, к воспаленным векам.
Проведите, проведите меня к нему,
я хочу видеть этого человека.
Появляется Кашин, он приближается к занятым чем-то Прохожим.
Кашин:
Что это вы делаете?
В одном из домов открывается окно. В окне показывается Астроном. Он стоит у окна с телескопом в руке и глядит с удивленьем вперед и назад, и глядит с удивленьем вперед и назад, и глядит с удивленьем вперед.
Астроном:
В окно своего дома
Луну я наблюдаю удивительной структуры:
она Природой взад-вперед ведома
в соответствии со своей натурой.
Она имеет определенное строение тела,
она представляет собой усеченный круг,
она к окну моего дома прилетела
и остановилась вдруг.
Я же умею наблюдать на ней темные пятна
и изучать пропорции ее тела,
трогать ее руками и возвращать обратно -
туда, откуда она прилетела.
Астроном прячется в окно. Прохожие безмолвствуют.
Кашин:
О чем он говорит, этот сумашедший старик?
Прохожие:
Он не сумашедший! он мессия! мессия!
Кашин:
Мессия? Отнюдь. Я его знаю: он носит парик,
он в кинотеатре соседнем работает кассиром.
Вы находитесь во власти странного заблуждения!
Вы напрасно кланяетесь этому человеку в пояс!
Его скоро отправят в лечебное учереждение,
в психиатрическую лечебницу то есть.
Прохожий:
Тебе хорошо: ты гуляешь в садах,
которые не знают несчастий, голода и простуды,
но когда предреченные всадники появятся в городах -
что тогда делать нам, забытым Богом людям?
Вот мы и творим кумира, как ткет паутину паук,
как пролетает стрела, выпущенная человеком из лука...
Кашин:
Так вы полагаете, что я, так сказать, демиург?
Что моему организму не нужно хлеба и лука?
Это только кажется, что я повелитель стихий,
это сейчас меня любят, мне поклоняются и верят,
а когда я умру - забудут мои стихи
легкомысленные женщины Российской Империи.
Когда я умру забудут меня
не только женщины, но и сама Российская Империя
забудет, и будет в очередной раз измерять
размеры своих необъятных тундр и прерий.
Ого! - скажет моя родина сама себе, -
Мои тундры - самые крупные в мире!
А буду в морге. Меня намочат в воде
и хозяйственным мылом мое тело намылят.
А потом, когда я стану прохладен и чист,
друзья и родные в какой-нибудь яме меня закопают
и разойдутся; их не дозовешься: кричи - не кричи...
Я в смятении! Я просто рыдаю!
А впрочем - зачем же так драматизировать ситуацию?
В могиле хорошо, там не слышна суеты какафония,
там отсутствуют коррупция и провокация,
а по ночам снятся Югославия и Калифорния.
И, кроме того - может, через тысячу лет,
а может быть завтра - спустится с неба
кто-то большой и умный ужасно.
Он скажет: помните, был такой поэт -
Алексей Владимирович Кашин?
И люди тогда оставят сутолку очередей,
бросятся искать меня, а глядь: я в могиле.
Из меня уже выросли подорожник и репей,
меня уж не воротишь, потому что я сгинул.
А спустившийся сверху (это, наверное, Бог)
будет людям грозить указательным пальцем:
не уберегли, мол! А те: кто подумать бы мог!
И будут перед Господом плакать и каяться.
Кашин, горько рассмеявшись, уходит. Прохожие остаются поклоняться Астроному. Входит Начальник.
Начальник:
Что за событие? Что за причина
вас собрала, оголтелых, на площадь?
(обращается к Прохожему)
Может быть ты, человек, не мужчина?
Может вы ждете: появится лошадь?
Прохожий:
Да, мы ожидаем: появится лошадь или конь,
и всадник будет отмечен особенным знаком.
Он, расплескивая паркеты, въедет в учереждения коридор,
и люди в учереждениях будут охвачены страхом.
К этому времени в воды упадет звезда,
и это следующим образом на водах отразится:
треть вод станет горькими. И тогда
люди поймут безошибочность нашей позиции.
Начальник:
Не важна позиция,
а важна пресуппозиция,
а то что получается:
у вас позиция,
у нас позиция,
а в результате - оппозиция?!
Нет уж,
пусть кричит милиция,
пусть кричит милиция!
Появляется конная милиция.
Конь:
Я - скаковая прекрасная лошадь, но плох безнадежно
правящий мною седок.
Это всего мне больней.
О, как мне часто хотелось бежать, оборвавши поводья,
сбросив внезапно с себя
наземь того седока!
Начальник:
(указывает пальцем на Прохожего)
Мои руки, привычно сжимающие бумагу и печать,
опускаются, когда я слышу его имя,
ведь он не Павел - я не хочу почитать
его наравне со святыми!
Пусть его воздух одинокий сперт,
пусть он живет один, как Иуда -
мне все равно - пусть он даже не Петр! -
чернь его любит за буйство и удаль!
Он наших дней бесконечную тьму
прижимает, как хлеб к воспаленным векам!
Посадите, посадите его в тюрьму,
я не хочу видеть этого человека!
Конная милиция, крича, разгоняет Прохожих. На улице пусто.Открывается окно, в котором показывается Астроном.
Астроном:
Мой глаз, вооруженный оптическим прибором Галилея,
видит, как мчатся, корежа пространство, небесные тела:
это светила, планеты, кометы Галлея
и прочие предметы, которые материя родила.
А может быть, их родила не материя, а сознание
какого-нибудь существа или сверхчеловека,
и сейчас этот руководитель мироздания
осуществляет надзор за расположением предметов.
Но нас все это не должно беспокоить,
нам интересна только предметов траектория,
потому что ей (траекторией то есть)
обусловлена вся наша человеческая история.
И я, рассматривая небеса в оптический прибор,
о приближающемся конце света получаю информацию:
конец света, как беспощадный топор,
занесен над человеческой нацией.
Но я не буду пугать вас, как пугают букой детей,
никто не пугается в наш демократический век,
потому что давным-давно за нас был распят на кресте
специально выделенный для искупления наших грехов человек.
Из своего окна показывается Кашин.
Кашин:
Ты правила твердо усвоил игры,
но хлеб в магазине по-прежнему дорог.
Все это - вода для обманутых рыб,
игра в кошки-мышки в пустых коридорах.
Нам рот обжигает чужая вожжа,
но что мы имеем, когда мы у гроба?
Восточные сладости. Утро дождя.
Оргазм организма закончен ознобом.
Зачем из окна как наган ты торчишь?
Ты - варфоломеевской ночи предтеча!
Печешь почему ты свои калачи,
зачем калачи ты на улицу мечешь?
Астроном, ничего не отвечая, прячется в окно.
+ + +
Комната. Кашин остается один.
Кашин:
Я не хочу иметь бинокль,
чтоб на людей глядеть в окно.
Мне в жизни очень одиноко,
мне одиноко в жизни, но ...
(задумывается, потом поет)
У меня две телки
и я их пасу.
Пасу, пасу, пасу,
за них ответственность несу!
Через открытое окно с улицы доносится шум. Кашин выглядывает и видит толпящихся Прохожих. Входит Алиса.
Copyright: Петр Кашин, 2003
В этой трагедии хор погибает
раньше героя.
Иосиф Бродский
+ + +
+ + +
Действующие лица:
Петр КАШИН поэт и гражданин
АЛИСА женщина
АСТРОНОМ звездочет
ПРОХОЖИЙ человек
КОНЬ по имени Феогнид лошадь
НАЧАЛЬНИК главный человек
Прохожие, лошади, женщины, милиционеры, тараканы.
Комната. По комнате бродит Кашин и задумчиво поет.
Кашин:
У меня две телки,
и я их пасу,
пасу, пасу, пасу,
за них ответственность несу.
Через открытое окошко с улицы доносится шум. Кашин выглядывает и видит толпящихся Прохожих. Входит Алиса.
Кашин:
(обращаясь к Алисе)
Зачем эти флаги? Зачем эти люди?
От них за окошком чернее, чем ночью!
Зачем они время свободное губят,
а не отдыхают, как прочие?
Я знаю: они собрались неспроста -
увы, эти люди не знают простого!
Алиса:
Сегодня же день воскресенья Христа!
Сегодня же день воскресенья Христова!
(звонко целует Кашина в щеку)
Кашин:
Христос воскрес?
Алиса:
Я думаю, что да.
Кашин:
Так значит, эти люди собрались,
Чтобы напомнить остальным о жертве,
Которую принес отец несчастный,
По-видимому не подозревая
И не надеясь сына увидать
Живым? Но правда ль это все?
Ведь, может быть, и жертва, и распятье -
Есть шутка, маскарад, обман,
А все совсем не так происходило,
А может даже не происходило
Или происходило, но не здесь,
А где-то там, в другом таком же месте?
Печальная судьба отца и сына -
Жить розно и в разлуке умереть!
Кашин уходит. Алиса остается одна.
+ + +
Улица. На улице толпятся Прохожие. Они явно чем-то заняты.
Появляется еще один Прохожий.
Прохожий:
Мои руки, привыкшие насиловать женщин и убивать,
опускаются, когда я слышу это имя.
Пусть он не Павел - я готов почитать
его наравне с любыми святыми.
Пусть его воздух одинокий сперт,
пусть он живет одинок как Иуда,
мне все равно - пусть он даже не Петр -
чернь его любит за буйство и удаль.
Он наших дней бесконечную тьму
прижимает, как хлеб, к воспаленным векам.
Проведите, проведите меня к нему,
я хочу видеть этого человека.
Появляется Кашин, он приближается к занятым чем-то Прохожим.
Кашин:
Что это вы делаете?
Прохожие:
Мы забрались в траву и оттуда кричим,
мы забрались в траву и оттуда кричим,
мы забрались в траву и оттуда кричим:
астроном, астроном, астроном!
В одном из домов открывается окно. В окне показывается Астроном. Он стоит у окна с телескопом в руке и глядит с удивленьем вперед и назад, и глядит с удивленьем вперед и назад, и глядит с удивленьем вперед.
Астроном:
В окно своего дома
Луну я наблюдаю удивительной структуры:
она Природой взад-вперед ведома
в соответствии со своей натурой.
Она имеет определенное строение тела,
она представляет собой усеченный круг,
она к окну моего дома прилетела
и остановилась вдруг.
Я же умею наблюдать на ней темные пятна
и изучать пропорции ее тела,
трогать ее руками и возвращать обратно -
туда, откуда она прилетела.
Астроном прячется в окно. Прохожие безмолвствуют.
Кашин:
О чем он говорит, этот сумашедший старик?
Прохожие:
Он не сумашедший! он мессия! мессия!
Кашин:
Мессия? Отнюдь. Я его знаю: он носит парик,
он в кинотеатре соседнем работает кассиром.
Вы находитесь во власти странного заблуждения!
Вы напрасно кланяетесь этому человеку в пояс!
Его скоро отправят в лечебное учереждение,
в психиатрическую лечебницу то есть.
Прохожий:
Тебе хорошо: ты гуляешь в садах,
которые не знают несчастий, голода и простуды,
но когда предреченные всадники появятся в городах -
что тогда делать нам, забытым Богом людям?
Вот мы и творим кумира, как ткет паутину паук,
как пролетает стрела, выпущенная человеком из лука...
Кашин:
Так вы полагаете, что я, так сказать, демиург?
Что моему организму не нужно хлеба и лука?
Это только кажется, что я повелитель стихий,
это сейчас меня любят, мне поклоняются и верят,
а когда я умру - забудут мои стихи
легкомысленные женщины Российской Империи.
Когда я умру забудут меня
не только женщины, но и сама Российская Империя
забудет, и будет в очередной раз измерять
размеры своих необъятных тундр и прерий.
Ого! - скажет моя родина сама себе, -
Мои тундры - самые крупные в мире!
А буду в морге. Меня намочат в воде
и хозяйственным мылом мое тело намылят.
А потом, когда я стану прохладен и чист,
друзья и родные в какой-нибудь яме меня закопают
и разойдутся; их не дозовешься: кричи - не кричи...
Я в смятении! Я просто рыдаю!
А впрочем - зачем же так драматизировать ситуацию?
В могиле хорошо, там не слышна суеты какафония,
там отсутствуют коррупция и провокация,
а по ночам снятся Югославия и Калифорния.
И, кроме того - может, через тысячу лет,
а может быть завтра - спустится с неба
кто-то большой и умный ужасно.
Он скажет: помните, был такой поэт -
Алексей Владимирович Кашин?
И люди тогда оставят сутолку очередей,
бросятся искать меня, а глядь: я в могиле.
Из меня уже выросли подорожник и репей,
меня уж не воротишь, потому что я сгинул.
А спустившийся сверху (это, наверное, Бог)
будет людям грозить указательным пальцем:
не уберегли, мол! А те: кто подумать бы мог!
И будут перед Господом плакать и каяться.
Кашин, горько рассмеявшись, уходит. Прохожие остаются поклоняться Астроному. Входит Начальник.
Начальник:
Что за событие? Что за причина
вас собрала, оголтелых, на площадь?
(обращается к Прохожему)
Может быть ты, человек, не мужчина?
Может вы ждете: появится лошадь?
Прохожий:
Да, мы ожидаем: появится лошадь или конь,
и всадник будет отмечен особенным знаком.
Он, расплескивая паркеты, въедет в учереждения коридор,
и люди в учереждениях будут охвачены страхом.
К этому времени в воды упадет звезда,
и это следующим образом на водах отразится:
треть вод станет горькими. И тогда
люди поймут безошибочность нашей позиции.
Начальник:
Не важна позиция,
а важна пресуппозиция,
а то что получается:
у вас позиция,
у нас позиция,
а в результате - оппозиция?!
Нет уж,
пусть кричит милиция,
пусть кричит милиция!
Появляется конная милиция.
Конь:
Я - скаковая прекрасная лошадь, но плох безнадежно
правящий мною седок.
Это всего мне больней.
О, как мне часто хотелось бежать, оборвавши поводья,
сбросив внезапно с себя
наземь того седока!
Начальник:
(указывает пальцем на Прохожего)
Мои руки, привычно сжимающие бумагу и печать,
опускаются, когда я слышу его имя,
ведь он не Павел - я не хочу почитать
его наравне со святыми!
Пусть его воздух одинокий сперт,
пусть он живет один, как Иуда -
мне все равно - пусть он даже не Петр! -
чернь его любит за буйство и удаль!
Он наших дней бесконечную тьму
прижимает, как хлеб к воспаленным векам!
Посадите, посадите его в тюрьму,
я не хочу видеть этого человека!
Конная милиция, крича, разгоняет Прохожих. На улице пусто.Открывается окно, в котором показывается Астроном.
Астроном:
Мой глаз, вооруженный оптическим прибором Галилея,
видит, как мчатся, корежа пространство, небесные тела:
это светила, планеты, кометы Галлея
и прочие предметы, которые материя родила.
А может быть, их родила не материя, а сознание
какого-нибудь существа или сверхчеловека,
и сейчас этот руководитель мироздания
осуществляет надзор за расположением предметов.
Но нас все это не должно беспокоить,
нам интересна только предметов траектория,
потому что ей (траекторией то есть)
обусловлена вся наша человеческая история.
И я, рассматривая небеса в оптический прибор,
о приближающемся конце света получаю информацию:
конец света, как беспощадный топор,
занесен над человеческой нацией.
Но я не буду пугать вас, как пугают букой детей,
никто не пугается в наш демократический век,
потому что давным-давно за нас был распят на кресте
специально выделенный для искупления наших грехов человек.
Из своего окна показывается Кашин.
Кашин:
Ты правила твердо усвоил игры,
но хлеб в магазине по-прежнему дорог.
Все это - вода для обманутых рыб,
игра в кошки-мышки в пустых коридорах.
Нам рот обжигает чужая вожжа,
но что мы имеем, когда мы у гроба?
Восточные сладости. Утро дождя.
Оргазм организма закончен ознобом.
Зачем из окна как наган ты торчишь?
Ты - варфоломеевской ночи предтеча!
Печешь почему ты свои калачи,
зачем калачи ты на улицу мечешь?
Астроном, ничего не отвечая, прячется в окно.
+ + +
Комната. Кашин остается один.
Кашин:
Я не хочу иметь бинокль,
чтоб на людей глядеть в окно.
Мне в жизни очень одиноко,
мне одиноко в жизни, но ...
(задумывается, потом поет)
У меня две телки
и я их пасу.
Пасу, пасу, пасу,
за них ответственность несу!
Через открытое окно с улицы доносится шум. Кашин выглядывает и видит толпящихся Прохожих. Входит Алиса.
Copyright: Петр Кашин, 2003Последний раз редактировалось: Neformal (4th Ноябрь 2018, 11:16), всего редактировалось 3 раз(а)
