Евгений Говсиевич https://www.proza.ru/2016/12/21/684
11. С.ЕСЕНИН – КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ - ПОЛНЫЙ ТЕКСТ - ПОДБОРКА
3 октября 1895 г. родился один из самых ярких Поэтов Серебряного века Сергей Есенин (1895-1925 гг.).
В Рейтинге-5 «Поэты Серебряного века» С.Есенин на 3 месте http://www.proza.ru/2016/10/04/1598.
В Рейтинге-3 «Лучшие Писатели России» С. Есенин на 21 месте http://www.proza.ru/2016/10/03/1319.
Показалось уместным в этот день опубликовать подборку, в которой представить мнения о С.Есенине известных писателей, критиков и литературоведов.
"Не жалею, не зову, не плачу.
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым".
СОДЕРЖАНИЕ
1. О творчестве С.Есенина
2. Г.Иванов о С.Есенине
3. Вс.Рождественский о С.Есенине
4. В.Ходасевич о С.Есенине
5. И.Бунин о С.Есенине
6. В.Шершеневич о С.Есенине
7. С.Есенин и В.Маяковский (из книги Ю.Карабчиевского)
8. С.Есенин по книге Дм. Быкова «Советская литература»
9. Женщины С.Есенина
1. О ТВОРЧЕСТВЕ С.ЕСЕНИНА
Уже первые шаги Есенина в большой литературе раскрыли одну из характерных черт его духовного облика – редкую для молодого поэта независимость литературно-художественной и эстетической позиции. Ранние стихи Есенина полны звуков, запахов, красок. Сельская жизнь предстает в светлом и радостном ореоле, с ней связываются самые лучшие чувства и верования поэта. Еще одна главнейшая, определяющая черта поэзии Есенина – полное единение с народной жизнью. Хотя до Октябрьской революции Есенин выпустил всего один сборник, к 1917-1918 гг. он вошел в число известных русских поэтов.
Литературная группа имажинистов сформировалась в январе 1919 г., когда была опубликована их программная «Декларация», подписанная вместе с другими и Есениным. Одной из причин сближения поэта с этой группой литераторов было, по мнению Городецкого, то, что «Он терпеть не мог, когда его называли пастушком, Лелем, когда делали из него исключительно крестьянского поэта… И вот в имажинизме он как раз нашел противоядие против деревни, против пастушества…» Имажинизм Есенина ограничивался некоторыми стилистическими особенностями и совместным с остальными членами группы участием в различных литературных и не только литературных эпатажах, но не затрагивал коренных свойств его поэзии.
Есенин гармонически сочетал в своем творчестве народную поэтическую стихию языка с традициями истинной и высокой русской классической поэзии. Если Есенин не «дотягивает» до Блока и Пастернака – в их культуре, а до Маяковского – в его ораторской мощи, то своей исповедальностью он «перетянул» их всех вместе взятых.
Поэтому Есенин и стал самым любимым поэтом для тех людей, для которых Блок или Пастернак слишком сложны, а Маяковский слишком грубоват. По культуре искренности Есенина ни с кем нельзя сравнить.
К поэтам, которые оказали на него влияние в разные периоды его творчества, Есенин относил Блока, Белого, Клюева, Кольцова и, конечно же, Пушкина и Лермонтова. Он писал, что своим «непутевым сердцем прибит» к Лермонтову. Лермонтова он знал наизусть, по крайней мере, наиболее известные стихотворения. В ранней лирике Есенина можно обнаружить подражания, заимствования и переклички с поэзией Лермонтова. Но и в последние годы жизни появилось довольно много строк, строф и целых произведений, которые будто бы так и напрашиваются на то, чтобы их сопоставили с лермонтовскими. Создается впечатление, что Есенин беседует с Лермонтовым.
Есенин говорил, что увлекался Лермонтовым лишь в юности, но можно заметить, что именно в последние годы жизни (1924-1925 гг.) Есенин чаще всего адресуется к Лермонтову. Несмотря на то, что в некоторых случаях Есенин почти дословно повторяет Лермонтова, говорить о подражании и заимствовании для столь самостоятельного таланта вряд ли уместно.
2. Г.ИВАНОВ о С.ЕСЕНИНЕ
Приезжает в Петербург Есенин. Шестнадцатилетний, робкий, бредящий стихами. Его мечта – стать «настоящим писателем». Он приехал в лаптях, но с твердым намерением сбросить всю свою «серость». Вот он уже как-то «расстарался», справил себе «тройку», чтобы не отличаться от «городских», «ученых». Но он понимает, что главное отличие не в платье. И со всем своим шестнадцатилетним «напором» старается стереть это различие. После месяца хождения с тетрадкой стихов «по писателям» – деревенский начинающий смущен и разочарован.
Писатели – люди «черствые», равнодушные, смотрят на него как на обыкновенного новобранца литературного войска, – много их ходит, с тетрадками. Холодное одобрение Блока... Строгий взгляд через лорнетку З.Гиппиус... Придирчивый разбор Сологуба – вот эта строчка у Вас недурна, остальное зелено... И ко всем этим скупым похвалам – один и тот же припев: учиться, учиться. Работать, работать, работать... И вдруг знакомство с Городецким, таким сердечным, ласковым, милым, такой «родной душой». И в первой же беседе с этой родной душой – полная «переоценка ценностей».
Начинающий из деревни (как и всякий начинающий) сам считал, конечно, что «свет его недооценивает», но вряд ли, до беседы с «родной душой», понимал, до какой степени этот бездушный свет глух и слеп. Оказывается – он гений, это решено. И не просто гений, а народный, что много выше обыкновенного. И много проще. Все эти штуки с упорной работой – для интеллигентов, существ низших. Дело же народного гения – «выявлять стихию». Вот оно что. «Серость», оказывается, вовсе не надо стирать, – она и есть «стихия». Скорее вон из головы «мертвую учебу», скорее лапти обратно на ноги, скорее обратно поддевку, гармонику, залихватскую частушку.
За три – три с половиной года жизни в Петрограде Есенин стал известным поэтом. Его окружили поклонницы и друзья. Многие черты, которые Сологуб первый прощупал под его «бархатной шкуркой», проступили наружу. Он стал дерзок, самоуверен, хвастлив. Но странно, шкурка осталась. Наивность, доверчивость, какая-то детская нежность уживались в Есенине рядом с озорным, близким к хулиганству, самомнением, не далеким от наглости. В этих противоречиях было какое-то особое очарование. И Есенина любили. Есенину прощали многое, что не простили бы другому. Есенина баловали, особенно в леволиберальных литературных кругах…
…Выступает Сергей Есенин... Зеленая плахта с малиновыми разводами откидывается. Выходит Есенин. На нем тоже косоворотка – розовая, шелковая. Золотой кушак, плисовые шаровары. Волосы подвиты, щеки нарумянены. В руках – о, Господи! – пук васильков – бумажных. Выходит он, подбоченясь, весь как-то «по-молодецки» раскачиваясь. Прорепетировано, должно быть, не раз. Улыбка ухарская и... растерянная. Тоже, верно, репетировалась эта улыбка.
Но смущение сильнее. Выйдя, он молчит, беспокойно озираясь... – Валяй, Сережа, – слышен ободряющий голос Городецкого из-за плахты. – Валяй, чего стесняться. Чего, в самом деле? Есенин приободряется. Голос начинает звучать уверенней. Ухарская улыбка шире расплывается. Есенина я видел полгода тому назад, до его знакомства с Городецким. Как он изменился, однако. И стихи как изменились...
3. Вс.РОЖДЕСТВЕНСКИЙ о С.ЕСЕНИНЕ
Есенинская слава росла с каждым днем. Никто из поэтов не читал стихи с такой предельной выразительностью, с таким самоупоением. Когда Есенин, кончив, вытирал лоб темно-малиновым платком, лицо его светилось широкой, рвущейся наружу радостью. И он был незабываемо красив в ту минуту. Гибельным для него оказалось знакомство с кружком Мережковских.
В представлении Гиппиус Есенин, как и Клюев должен был занять место пророка, «от лица народа» призванного разрешить все сложные проблемы интеллигенции. Заметное влияние оказал на него Клюев, поэт большой темной силы. За несколько месяцев Есенин стал неузнаваем: исчезли последние следы его деревенского смущения. Постепенно уходили прежняя естественность и наивная общительность.
Первой женой Есенина была Зинаида Райх, брак с которой был расторгнут в 1921 г. – она ушла к Мейерхольду. У Есенина и Райх было двое детей – Татьяна и Константин.
Второй женой была Айседора Дункан. Третьей женой – внучка Л.Толстого – Софья Андреевна, брак с которой был заключен в 1925 г.
Особенно странной казалась его близость с получившей мировую известность, уже немолодой танцовщицей Айседорой Дункан. Ее пригласил в Россию Луначарский, как возродительницу античного танца. Их дружба изумила всю Москву (Сергей годился Дункан в сыновья, она была на 18 лет старше).
Она полностью подчинила его своим вкусам, чтобы придать ему ультраевропейский вид. Бедой Есенина была его исключительная впечатлительность и отсутствие твердого характера. Он легко подчинялся чужому влиянию. Но за свои основные поэтические принципы держался крепко.
Через какое-то время Дункан потянуло в Европу. Расставаться они не хотели. Для того, чтобы получить визу для Есенина, Дункан официально заявила его своим мужем (в 1921 г. Есенину было 26 лет). В 1922 г. они улетели сначала в Берлин, потом в Париж, в дальнейшем – в Америку. Есенин вернулся домой после разрыва с Дункан летом 1923 г. Он, видимо, решил прочно обосноваться в Москве, с которой его связывали литературные интересы. Но захотелось ему побывать также и в городе, видевшем его первые поэтические успехи, т.е. в Питере.
… – Ты вот спрашиваешь, что делал я за границей? Что я там видел и чему удивился? Ничего я там не видел, кроме кабаков да улиц. Суета была такая, что сейчас и вспомнить трудно, что к чему. Я уже под конец и людей перестал запоминать. Ну и пил, конечно. А пил я потому, что тоска загрызла. И, понимаешь, началось это с первых же дней. Жил я сперва в Берлине, и очень мне там скучно было... Париж – совсем другое дело. В Париже жизнь веселая, приветливая. Идешь по бульварам, а тебе все улыбаются, точно и впрямь ты им старый приятель. – Ну а люди? – Да что люди! Разве ты поймешь, что они про тебя думают? Любезны очень, так и рассыпаются, а все не русская душа. Ну, а про наших эмигрантов и говорить нечего.
Они все конченые, выдуманные. Даже и шипят на нас не талантливо, по-жабьи. И вообще скажу тебе – где бы я ни был и в какой бы черной компании ни сидел (а это случалось!), я за Россию им глотку готов был перервать. Прямо цепным псом стал, никакого ругательства над Советской страной вынести не мог. А потом перебрались мы с Айседорой в Нью-Йорк. Америки я так и не успел увидеть. Остановились в отеле. Выхожу на улицу. Темно, тесно, неба почти не видать. Народ спешит куда-то, и никому до тебя дела нет – даже обидно. Я дальше соседнего угла и не ходил.
Думаю – заблудишься тут к дьяволу, и кто тебя потом найдет? Да мы недолго там и пробыли. Скоро нас вежливо попросили обратно, и все, должно быть, потому, что мы с Дунькой не венчаны. Дознались какие-то репортеры, что нас черт вокруг елки водил. А когда вернулись в Европу, тут уж новый туман пошел. Я прямо с ума спятил. Не могу смотреть на все иностранное. С души воротит. Домой хочу. Хоть бы березу корявую, думаю, увидеть. Так бы ее в грудь и поцеловал, так бы и обнял покрепче!
Он читал свои новые стихи, и тут я впервые ощутил их трагическую ноту. Все в них свидетельствовало о какой-то внутренней растерянности, о мучительном желании найти себя в новом и непривычном мире. Наконец, оборвав на полуслове, Сергей махнул рукой и свесил белесую голову. – Нет, – сказал он трудным и усталым голосом. – Все это не то. И не так нужно говорить о том, что я здесь увидел.
Какого черта шатался я по заграницам? Что мне там было делать? Россия! – произнес он протяжно и грустно. – Россия! Какое хорошее слово... И «роса», и «сила», и «синее» что-то. Эх! – ударил он вдруг кулаком по столу. – Неужели для меня все это уже поздно? Слезы перехватили ему горло, и как-то по-детски – неловко и груз-но – он упал всею грудью на спинку стоявшего перед ним стула. Тело его сотрясалось от глухих, рвущихся наружу рыданий. За ним вообще после возвращения из-за границы стали замечаться некоторые странности. Он быстро переходил от взрывов веселья к самой черной меланхолии, бывал непривычно замкнут и недоверчив.
Последний раз редактировалось: Neformal (4th Ноябрь 2019, 19:08), всего редактировалось 1 раз(а)